Нерациональная экономика
В гостях у передачи «Вопрос науки» и ее ведущего Алексея Семихатова побывал член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Ростислав Капелюшников. Он рассказал о том, почему мы покупаем не думая, как устроен эффект владения и почему людей лучше подталкивать к принятию правильных решений, нежели контролировать напрямую.
Присуждение Нобелевской премии по экономике одновременно и открывает нам глаза на само явление, и подводит итоги развития нового раздела экономической науки, который носит название «поведенческая», или «бихевиористская». (Премию в 2017 году получил американец Ричард Талер. — Прим. ред.)
Подводит итоги — потому что это не первый отец-основатель поведенческой экономики, который получил Нобелевскую премию. Первым был Дэниел Канеман в 2002 году. А если бы к тому времени был жив еще один основатель этого теоретического раздела, Амос Тверски, то он бы точно получил премию в 2002 году. Так вот, если Тверски и Канеман — это психологи, которые пришли в экономику, то Талер, наоборот, экономист, который начал в своих исследованиях использовать понятия, методы и теории психологии. То есть поведенческая экономика, по сути, родилась из симбиоза экономики и психологии.
Традиционная экономическая теория исходила из модели рационального выбора. Она предполагала, что человек является рациональным существом и всегда принимает рациональные решения. В самом грубом виде это предполагает две вещи. Первая: у каждого из нас есть своя шкала предпочтений. Она внутренне непротиворечива и упорядоченна. Это значит, что если человек предпочитает яблоки грушам, то он всегда будет выбирать яблоко. А вторая: люди используют всю имеющуюся у них информацию и не игнорируют факты, которые важны для принятия их решений.
Поведенческая экономика полемизирует с представлением о человеке как о рациональном существе. Она утверждает, что у человека может не быть сформированной шкалы предпочтений. Тогда он принимает решения одновременно с их формированием. Рациональные решения не должны зависеть от того, как преподносится вам проблема, как она описывается. Скажем, человек принимает решение, идти ему на операцию или нет. В одном варианте ему говорят: «Вы знаете, в результате этой операции 10% случаев заканчиваются летальным исходом». Второй вариант описания: «Вы знаете, в 90% случаев операция оказывается успешной». Опыт показывает, что если предложить человеку второй вариант описания, то он скорее согласится на операцию.
Раньше экономика считалась неэкспериментальной наукой. Благодаря появлению поведенческой экономики и параллельному разделу, который называется «экспериментальная экономика», экономическая наука стала экспериментальной. Сейчас уже активно проводятся эксперименты, причем не только в лабораторных условиях, но и в полевых. Например, приходите в торговый центр, набираете подростков и предлагаете им принять какое-то решение или поучаствовать в каком-то процессе, обещая им за это определенное вознаграждение. Они действительно любят то, что вы им предлагаете, — скажем, компьютерную игру. И вы смотрите, как они себя ведут.
Главный вывод, который следует из этих экспериментов: люди себя ведут не в соответствии с моделью рационального выбора, который предполагается в традиционной экономической теории. Отклонения от этой модели называются поведенческими аномалиями, или искажениями. Их число растет с каждым годом, и, по недавней оценке, которую я видел, их уже насчитывается порядка 150. Все аномалии в самом общем виде можно поделить на два больших класса: интеллектуальные ошибки и дефекты воли. Пример интеллектуальной ошибки: эффект присутствия. Если вы были свидетелем или жертвой некоторого события, то вы начинаете преувеличивать его частоту. В одном районе на вас напал преступник, вы начинаете считать этот район криминальным. Пример дефекта воли: «Со следующего года я начну заниматься зарядкой, брошу пить...» Но потом человек этого не делает.
Автором одного из самых известных экономических экспериментов был как раз Ричард Талер. Так был открыт эффект владения. Эксперимент осуществляется так: одним студентам мы дарим кофейные кружки, после этого мы предлагаем им поменять их на шоколадки примерно такой же стоимости. Во второй группе студентов мы поступаем наоборот: даем им шоколадки и предлагаем поменять на кружки. Что поразительно — по крайней мере в первых экспериментах 90% тех, кто получил кружки, остались при них и 90% тех, кто получил шоколадки, остались при них. Они не захотели расставаться с тем, что у них уже есть. Мы начинаем ценить те вещи, которые у нас есть, выше, чем те же самые вещи, которые есть у других.
Все, наверное, слышали про патернализм. Это, строго говоря, принудительное принятие решений за другого человека ради его собственного блага. То есть я являюсь патерналистом по отношению к вам не потому, что я хочу, чтобы вы вели себя так, как мне хорошо. Я хочу, чтобы вы вели себя определенным образом, потому что вам будет от этого лучше! Традиционная экономическая теория резко отвергала патернализм. Если мы рациональные существа, то сами знаем, что нам нужно. Я лучше других знаю, что для меня лучше. Само слово «патернализм» — говорящее. Это то, как мы относимся к детям, проявляем о них отеческую заботу. Ради их блага контролируем их поведение. Государственный патернализм — это когда государство может и пытается направлять точно так же, как детей, взрослых дееспособных людей, находящихся в здравом уме и доброй памяти.
Но поведенческие экономисты решили пройти между Сциллой и Харибдой. Они придумали способ подталкивания нерациональных людей к верным решениям, не ограничивая их свободу. Подталкивание к принятию решений обозначается в экономике словом «надж». Экономисты приводят пример амстердамского аэропорта. Известно, что в мужских туалетах в районе писсуаров обычно очень мокро и грязно, потому что мужчины промахиваются. Так вот, в этом аэропорту внутри писсуара поместили изображение мухи (как бы в качестве мишени). Сразу после этого все стало гораздо суше и гигиеничнее. Это и есть надж. Мы ничего не приказывали людям, не брали с них штрафа, не давали им премии. Мы всего лишь нарисовали муху.
