Феминитивы: как правильно называть женщин
Язык отражает современную реальность, он меняется вместе с изменением образа мысли его носителей. На что указывают современные феминитивы? И какая норма закрепится в языке в будущем? Рассказывает гость программы «Вопрос науки» — кандидат филологических наук, научный сотрудник лаборатории социолингвистики РГГУ и автор книги «Как называются женщины» Ирина Владимировна Фуфаева.
Мужской род становится общим
Грамматическая категория рода в русском языке в некоторых случаях наполняется смыслом, а в некоторых случаях это чистая грамматика, условность. Некоторым кажется, что окончания определяют род существительного, но это, конечно, не так. Определяет то, как согласуется это слово.
Для неодушевленных существительных никакой семантики за родом не стоит. Например, «путь» и «дорога» обозначают совершенно одно и то же, при этом грамматически слова разного рода. С другой стороны, когда мы переходим к людям, то иногда все еще сохраняется случайное согласование. Допустим, «венценосная особа». «Особа» — это существительное женского рода и может относиться к любому человеку безотносительно пола.
Часть одушевленных существительных, обозначающих людей, как правило, согласуется по мужскому и по женскому роду в зависимости от объекта. Это женско-мужской, или общий, род. Большинство этих слов принадлежат к первому склонению (к первому склонению относятся существительные женского и мужского родов с окончаниями –а, –я. — Прим. ред.). Именно первое склонение позволило легко перейти в общий род нескольким существительным мужского рода: «коллега», «староста», «судья», «тамада».
Еще недавно, в 1970-е годы, поэт Александр Твардовский чрезвычайно расстраивался появлением в газете заголовков типа: «Судья вынесла приговор». Бедного Александра Трифоновича очень мучило, когда печатали «врач сказала», хотя к тому времени так писали уже довольно долго: еще в 1930-е годы этот оборот использовал писатель Викентий Вересаев.
С точки зрения языка мы видели царство феминитивов, например, в древнерусском языке. Еще пять столетий назад нельзя было назвать женщину не феминитивом, нельзя было сказать: «гороховник Авдотья».
До революции женщин называли особым словом: «телеграфистка», «фантазерка», «поэтесса» или «авиаторша». Были и более ранние слова: «банщица», «ворожея». Мужчин же называли существительными грамматического мужского рода.
В 1910 году в обиходе было слово «врачиха»: я нашла его в дневнике одной гимназистки с прекрасным литературным языком. Видимо, не настолько это слово было уничижительным, как сейчас. Но со временем появилась новация: называние женщин обозначать существительными мужского грамматического рода. А вслед за этим через несколько десятилетий возникло согласование по женскому роду («Судья вынесла приговор»). Не сразу, но очень быстро. И началась конкуренция двух способов называния женщин.
Изменение семантики повлекло изменение грамматики. И сегодня для тех слов, которые называют какие-то позиции, где есть женщина, существует тенденция переходить к общему роду. Слов общего рода много. Это всякие экспрессивные слова типа «размазня», «неряха» или, скажем, «зануда». К ним присоединяются уже и некоторые названия профессий и должностей: «глава», «тамада». В словарях мы можем увидеть обозначение «общий род» — например, у «визави». И это касается не только первого склонения. Некоторые слова — например, «юнга» — пусть и первого склонения, но никуда не переходят и остаются мужского рода.
Эволюция рода
В современных дискуссиях почему-то сложился миф, что феминитивы — это названия профессий. Но это не так. Ровно так же, как и названия мужчин — это не только названия профессий, но и названия по разным другим признакам. Например, «любитель», «велосипедист», «фантазер», «злодей», «марсианин», «москвич», «колхозник».
Феминитивы могут образовываться от этих же мужских коррелятов («колхозница», «москвичка», «марсианка», «фантазерка») и просто от существительного, глагола, прилагательного, которое называет какой-то признак женщины. Например, «цветочница» — в XVIII веке такое слово было образовано напрямую от существительного для обозначения цветочной торговки. Или «перчаточница».
Сейчас мы наблюдаем конкуренцию. Например, в заголовках новостей двух новостных изданий мы видим, что женщин называют то так, то эдак: то существительным грамматического мужского рода «лауреат», то феминитивом — «изобретательница». С моей точки зрения, это нормально — указывать пол лауреата. Это прекрасная новостная работа — ориентация читателя на то, о ком идет речь («Изобретательницы "генетических ножниц" получили Нобелевскую премию»).
Пара «лауреат» / «лауреатка» могут конкурировать: в одном издании пишут «лауреат», в другом — «лауреатка». Про женщин пишут: «художник-постановщик», а могло бы быть и «художница-постановщица». Недавно СМИ сообщали: «научная сотрудница» написала Путину о бедственном положении научных работников. В некоторых СМИ даже был заголовок: «ученая». И люди не оставили злобных комментариев, значит, это для них нормально.
А вот с «кандидатом наук» все сложнее. Тут мы переходим к таинству словообразования. «Изобретательница», «художница», «постановщица», «разработчица» образованы с помощью суффиксов, которые находятся в отношениях так называемой мены с суффиксами своих мужских коррелятов. Это крайне стройная и красивая система, которая уже существовала в XVII веке. В документах того времени встречаются слова: «кружевница», «курятница». И у этих слов были пары: «кружевник» и «курятник».
На каком-то этапе суффиксы, много суффиксов вступили в такую соотносимость и начали однотипно образовывать названия профессий и занятий мужчин и женщин соотносительно друг с другом: «кружевник» / «кружевница», «курятник» / «курятница», «начальник» / «начальница». Между прочим, слово «начальница» зафиксировано еще в XVI веке: «начальница инокиням». Ряд суффиксов, базирующихся на паре -ик-/-ица-, которые сейчас работают только с прилагательными с суффиксом -н-, а также пары суффиксов -щик-/-щица-, -чик-/-чица- используются и сейчас: «заочник» / «заочница», «пиарщик» / «пиарщица», «разработчик» / «разработчица». То есть это целая система, насчитывающая полдюжины словообразовательных моделей. Они давно в языке, и, поскольку они не предполагают никакой альтернативы, они не вариативны.
Это делается автоматически. Когда у нас после гласной нужно прицепить суффиксы, мы используем прокладку: «айтишник» и «айтишница», «ватник» и «ватница». Но лавина заимствований, в том числе заимствований названий профессий, должностей, не предполагали такого автоматического образования женских коррелятов. Тут поднял голову русский суффикс -к-, и в каких-то случаях возник заимствованный суффикс из нижненемецкого -ша-. Например, «авторша».
Первое слово на -ша- в раннепетровскую эпоху — «комедиантша». Это первое название актрисы в русском языке, известное нам, потому что одну несчастную комедиантшу Анну, иностранную актрису, ограбили. Злые люди взяли у нее алмазную серьгу, и это попало в расспросные листы, и вот таким образом мы узнали, что нижненемецкое слово «комедиантша» было заимствовано еще до французского actrice. Суффикс -ша- прижился и быстро стал родным, появились «великанша», «опекунша». Но в основном он, конечно, стал обслуживать заимствованные основы.
Исчезнут ли феминитивы?
Суффиксов женскости в современном русском языке очень много. И когда мы феминитивами пользуемся, называя «изобретательниц», «разработчиц», даже не думаем об этом. Вызывают какую-то реакцию, интерес, внимание, ненависть или поддержку только 1% феминитивов, особые обозначения женщин.
В основном это слова, которые заменили традиционные. Например, был феминитив «авторша» больше двух столетий, и вдруг появилась «авторка». Феминитивы, заменившие традиционные, вызывают хайп, привлекают внимание: «Как это так?! Я всегда жил с этим, а вдруг у меня возникает какое-то другое слово»...
Есть несколько таких слов — по происхождению из других славянских языков (например, в украинском языке есть «авторка»). В советский период они получили в современном русском языке идеологическую и символическую нагрузку — как символ, как знамя, как все идеологическое. В данном случае это символ видимости женщин. Достигает ли это своей цели? Наверное, да. «Авторка», возможно, в языке останется. Слово уже очень широко распространилось — правда, оно часто употребляется с негативными коннотациями, иронически. Но кто знает, что останется, а что нет? Трудно сказать.
С точки зрения языка мы видим, что мы находимся внутри нескольких процессов. С одной стороны, продолжается тенденция ко все большей и большей экспансии существительных грамматического мужского рода для называния женщин, даже в тех сферах семантических, где этого не было. Сейчас уже девушки могут о себе сказать: «Я фантазер». Или: «Да, я коренной москвич». Даже я видела «активист рассказала», «наша учитель». То есть появился такой тренд, совершенно противоречащий тому, о чем мы говорили, и он продолжается. Причиной тому очень разные вещи — в частности, избыточность информации о поле. В ряде случаев эта информация передается согласуемыми словами, мы это обсуждали. Во многих случаях в русском языке фамилии и имена передают информацию о поле. И остается очень немного, на самом деле, случаев, когда этой видимости нет.
С другой стороны, у слов могут быть индивидуальные коннотации. По поводу «поэтессы» я слышала совершенно разные версии коннотаций, а для меня это нейтральное слово. По поводу слова «журналистка» я слышала, что это слово уничижительное, да и «учительница» кажется кому-то словом не очень хорошим. «Методистка» — нет, я методист, а не методистка. То есть это очень коррелирует с профессией конкретного человека.
Сейчас нет ни одного способа называния женщин, который удовлетворял бы всех носителей языка во всех случаях, для всех ситуаций. Иначе бы не было никаких дискуссий. Поэтому совершенно очевидно, что язык куда-то вырулит. Я не думаю, что исчезнут феминитивы, столь органичные для русского словообразования и столь прекрасно согласующиеся в ряде случаев с зависимыми словами, особенно в косвенных падежах. Возможно, свойство общего рода у названий профессий будет усиливаться у существительных грамматического мужского рода. И может быть, выстроится какая-нибудь новая красивая система. Например, только когда мы говорим о человеке в третьем лице и нет никаких других способов передать информацию, будут использоваться феминитивы. Но это в любом случае естественный процесс. Может быть, будем подходить синтаксически: в одной позиции так, а в другой позиции эдак. Как писал Влас Дорошевич: «Приветствую первую русскую женщину-репортера — Варвару Меньшикову. Она репортер, и репортер прекрасный… Куда не проникнет репортер, туда проникнет репортерша».
Как пользователь и носитель языка, я за разнообразие, а как лингвист, я за наблюдение над процессами очень сложными и поэтому интересными.
