Малыши, обезьяны и японцы помогли раскрыть, как мы выражаем эмоции

Орангутан редко рассмеется, увидев на видео другого смеющегося орангутана. Малыш сделает это чаще, чем взрослый, а японец — чуть реже.

Таковы выводы Криса Ридделла, который посвятил свою диссертацию на соискание докторской степени по социальной психологии, которую собирается защитить в Лейденском университете.

От милых роликов до фильмов ужасов

Ридделл изучал две равные группы — 140 голландцев и японцев, половина из которых были дети.

«Я показывал им видеоролики — от сентиментальных до пугающих, взрослым также включал сцены из фильмов ужасов; фиксировал их реакции на камеру, а потом спрашивал, какие эмоции они испытали и насколько сильно», — рассказывает исследователь.

На первый взгляд это звучит просто, но зачастую в исследованиях эмоций применяются более косвенные — и, по правде говоря, не всегда достоверные — методы, объясняет Ридделл: «Обычно участников просят вообразить, что они откусили гнилое яблоко, или изобразить гримасу отвращения».

Максимально близко к реальным эмоциям

Ридделл стремился наблюдать за выражением эмоций в максимально естественной форме. Как люди распознают и выражают чувства? Как это развивается с возрастом? Как это устроено у животных и в разных культурах? Эти вопросы привели его к целому ряду экспериментов с эмоциями — страхом, смущением, радостью.

Разница между голландцами и японцами оказалась наглядной.

«Японские взрослые выражают эмоции на лице менее интенсивно, чем голландские, но при этом в опросах сообщают о том же уровне переживаний при просмотре одних и тех же роликов. У детей этой разницы не наблюдается», — продолжает психолог.

По его мнению, культурные нормы с возрастом формируют определенные ограничения в выражении эмоций.

«Мы часто смотрим на все с западной точки зрения. Но если японский коллега внешне выглядит менее потрясенным каким-то драматическим событием на работе, это вовсе не значит, что внутри он переживает меньше», — отмечает ученый.

С орангутанами все не так однозначно

«Мы также склонны думать, что только у человека есть сложные эмоции, якобы связанные с языком. Однако все больше исследований показывает, что животные понимают язык лучше, чем мы долгое время считали», — говорит Ридделл.

Поэтому он решил проверить и этот аспект. С орангутанами результаты вышли менее определенными.

Ридделл показывал обезьянам и людям видео с весело смеющимися сородичами — так называемое «игровое лицо». Сравнивать детей 15 месяцев и взрослых оказалось несложно: «Взрослые реже смеются, чаще просто улыбаются. Дети же охотно присоединяются к смеху».

С орангутанами дело оказалось труднее: «У нас было всего шесть особей, с которыми мы провели 150 тестов. Статистически выборка была слишком мала, но казалось, что они реагируют слабее, чем люди».

Это не обязательно значит, что обезьяны испытывали меньше эмоций, добавляет он: «Может быть, дело в том, что, в отличие от людей, они просто не привыкли погружаться в происходящее на экране».

Сложно, но увлекательно

«В этой области невозможно сделать так, чтобы все условия были одинаковыми и менялась только одна переменная, как в физике. Социальные взаимодействия полны мелочей и взаимных влияний. Именно это делает их сложными, но и захватывающими. В моих исследованиях я пытался не потерять это богатство, но при этом систематизировать наблюдения максимально четко», — резюмирует Ридделл.

По признанию автора, эта работа, помимо прочего, научила его терпению. Начатая в разгар локдаунов в 2020-м, она сопровождалась объективными сложностями — например, организация командировки в Японию стоила ученому «крови, пота и слез». «Я научился быть терпеливым и просто продолжать работать. В итоге все получилось», — заключил он.