Слухи распространяются как вирусы — доказала Великая французская революция
Трудно сдержать дезинформацию, когда в нее верит достаточное количество людей. Теории заговора распространяются экспоненциально, независимо от их достоверности, что значительно увеличивает вероятность их перерождения в панику и насилие.
Ученые рассмотрели один из самых известных исторических примеров нагнетания массовой паники в несколько неожиданном ракурсе — с точки зрения эпидемиологии, результатами чего поделились в журнале Nature.
«Великий страх»
«Великий страх» 1789 года был важной главой Великой французской революции и определяющим моментом в современной истории. В период с 20 июля по 6 августа крестьяне по всей Франции восстали с ошеломляющей быстротой после неподтвержденных слухов о заговоре аристократии с целью уморить голодом большую часть населения.
Первоначальные сообщения утверждали, что вооруженные ополченцы сожгли сотни домов и усадьб богатых землевладельцев. Однако последующие данные свидетельствуют о том, что в большинстве случаев бунтовщики просто оставляли письма, объявляющие о роспуске феодальных привилегий. Насилие не перешло в массовые беспорядки, и по объективным оценкам, число его жертв было менее 20 человек. 4 августа ситуация достигла кульминации, когда Национальное собрание официально отменило феодальные права. Этот решение активизировало более широкую Французскую революцию и заложило основу для расширения демократического управления.
Море первоисточников
Как же слухи в считанные дни разлетелись по всей стране задолго до изобретения телеграфа? По мнению специалиста по статистическому моделированию Стефано Дзаппери, на этот вопрос можно ответить, рассмотрев «Великий страх» как проблему общественного здравоохранения. Идея такого подхода к историческим событиям пришла ему в голову после встречи с патологом Катериной Ла Портой.
«Благодаря своему научному опыту Катерина сразу поняла, что к проблеме можно подойти с помощью эпидемиологических инструментов, — говорит Дзаппери. — Чтобы досконально разобраться, мы организовали междисциплинарное сотрудничество, объединившее экономику, историю, медицину и физику».
Может показаться трудным, если не невозможным, изучить вирусное распространение идеи спустя столетия после самого факта. Однако у Дзаппери и его коллег было большое преимущество: море первоисточников.
«Почти 100 лет назад историк Жорж Лефевр собрал все существующие свидетельства о "Великом страхе", тщательно обобщив все архивные записи с точными датами и местами каждого события, зафиксированного в письмах и отчетах, написанных во время самих событий», — объясняет Дзаппери.
После географического нанесения этих отчетов на карту команда проследила, как слух распространялся по Франции. Информация была настолько подробной, что исследователям даже удалось оценить скорость распространения «Великого страха»: примерно 45 км в сутки вдоль дорожной сети страны. Около 40% этих мест также находились вблизи почтовых станций, что еще раз подчеркивает важность письменной коммуникации в то время.
Эти данные объединили с такими демографическими и экономическими сведениями, как уровень грамотности, цены на пшеницу и землевладение. Оказалось, наибольшую готовность к волнениям проявили густонаселенные, более грамотные города со средним уровнем доходов, но более высокими ценами на пшеницу. Вероятность бунта также была выше в деревнях, где право собственности на землю требовало от сеньора наличия юридических документов.
Отголоски прошлого, звучащие сегодня
С помощью этих объединенных данных команда Дзаппери убедительно показала, что распространение «Великого страха» следовало траектории инфекционного заболевания — быстрое заражение, пик 30 июля и последующее быстрое затухание.
Хотя в основе «Великого страха» лежали совершенно беспочвенные опасения, условия, которые его подпитывали, были вполне реальны. Аристократы, возможно, никогда и не планировали сокращать население, лишая его ресурсов, но крестьяне действительно терпели невыносимые лишения.
«Наша работа показала, что "Великий страх" не был иррациональным событием, движимым эмоциями, а скорее результатом рациональной реакции на царившие в то время социально-экономические условия. Суть в том, что экстремальные уровни неравенства и несправедливости, пережитые во Франции XVIII века, спровоцировали крупномасштабные движения, которые в конечном итоге привели к более справедливому обществу», — подчеркивает исследователь.
По сравнению с той давней порой сегодняшний информационный ландшафт изменился до неузнаваемости. Цифровая эпоха одновременно более взаимосвязана и хаотична, чем в любой другой момент человеческой истории. Но это делает как «Великий страх», так и эпидемиологический подход к нему еще более актуальными.
«"Великий страх" — яркий пример того, как распространение слухов способно приводить к политическим изменениям, и этот урок актуален по сей день. Сегодня и правда, и ложь разносятся куда быстрее, чем в прошлом. Но и теперь они часто передаются из уст в уста — особенно те, что могут перерасти в уличные волнения», — заключил Дзаппери.
