Технологический прорыв дает новую надежду людям с больным сердцем
Донорских сердец не хватает во всем мире. Многие пациенты умирают в ожидании пересадки. Однако теперь появилась новая надежда: совсем недавно человеку впервые пересадили полностью искусственное сердце. Можно ли заменить человеческий «мотор» на протез? Рассказывает кардиолог Константин Иванов.
— В июле 2021 года в США и Германии людям впервые пересадили полностью искусственное сердце Aeson. Сообщалось, что оно полностью заменяет естественное сердце, но не на всю жизнь. Насколько это важное событие в мире кардиологии и веха для медицины?
— О пересадке механических протезов впервые мы заговорили в 1970-х годах, были сделаны определенные успехи, особенно в Израиле. Поэтому это не какая-то сумасшедшая инновация, но, разумеется, веха. Для любого кардиолога это успех и удача, большое подспорье и вера в будущее. Потому что крайне много пациентов с терминальной стадией сердечной недостаточности, которые, увы, не смогут дождаться полноценной пересадки сердца. И именно такого рода устройства помогают им дожить до пересадки сердца. И конечно, я считаю, что эти технологии являются прорывными. У них, безусловно, есть свои показания и противопоказания, но у меня нет никаких сомнений в том, что в ближайшие десять лет подобные операции будут происходить чаще и в большем объеме, и эти устройства, что немаловажно, будут работать более длительно. Потому что сейчас мы, как правило, говорим все-таки о трех-шести месяцах.
— Давайте поясним, почему искусственное сердце не может работать на постоянной основе и с чем связана необходимость заменять его впоследствии на донорский орган?
— Есть целый ряд причин. Несмотря на то что данный девайс сделан из биосовместимых материалов (как говорится в статье, это бычья ткань), есть целый ряд проблем, которые возникают при установке данных девайсов: это риски тромбов, кровотечений, инфекций, неисправности устройства. Очень многое зависит от источника питания, который может находиться как вне тела — соединяться через отверстие в брюшной полости, так и внутри. Это все достаточно сложно, учитывая батарейки, контроллер и сам механизм, который в тот или иной момент может отказать. Несмотря на все самые современные технологии, пока еще никто не придумал что-то лучшее и биосовместимое, чем мы имеем на данный момент — человеческие органы.
— То есть все эти новые разработки, такие как искусственное сердце, печатание органов из стволовых клеток на 3D-принтере, не заменяют донорские органы?
— Абсолютно не заменяют. Это лишь приближает нас к новым открытиям. Все те новые программы, которые существуют сегодня и которые связаны с 3D-принтингом, исследованиями CRISPR/Cas9 в плане генетики и другие, — они пока лишь нам помогают, чтобы в дальнейшем мы могли провести полноценную имплантацию. Но заменить сердечную мышцу полноценно они пока не могут. Это связано в первую очередь с биомеханикой сердца, с самим девайсом, который устанавливается на определенный срок и не может работать вечно. Также есть сложности в плане комплаентности пациента, потому что несмотря на то, что с некоторыми устройствами можно даже купаться, для пациента это все равно неудобное устройство. Понятно, что, когда ему ставят имплант, он живет и бесконечно счастлив, но это никоим образом пока не заменяет истинного сердца и истинную биомеханику работы сердца.
— Давайте совершим небольшой экскурс в прошлое. В 1967 году была произведена первая пересадка сердца от человека к человеку южноафриканским хирургом Кристианом Барнардом. Первый его пациент прожил 18 дней, второй — 19 месяцев, третий — 24 года. Первое искусственное сердце было опробовано в 1982 году на Барни Кларке. Устройство Jarvik-7 весило 180 кг и не давало возможности покидать больничную койку. Мужчина прожил 112 дней, но жизнь его была мучительна. Какие еще важные вехи можно выделить на пути к полностью искусственному сердцу? Прогресс идет?
— Конечно же, наука идет вперед! Когда мы оцениваем, сможем ли мы поставить TAH (total artificial heart, «полностью искусственное сердце»), то один из важнейших принципов и одно из показаний — это возможность проведения компьютерной томографии грудной клетки. Как мы можем видеть из истории, приборы были достаточно громоздкими. Сейчас мы стараемся делать их максимально легкими и маленькими, чтобы, в частности, была возможность имплантации данных приборов у детей. Сегодня речь идет уже о полностью биосовместимых материалах, что принципиально важно, чтобы не было отторжения органов. И конечно, те технологии, которые сейчас идут впереди нас, в том числе искусственный интеллект и big data, которые позволяют изучать и программировать наперед, в дальнейшем позволят сделать эти приборы более современными.
— А может ли в перспективе быть создано полностью искусственное сердце, которое сможет работать всю оставшуюся жизнь без замены, словно мифический вечный двигатель?
— Мне сложно размышлять такими категориями, но когда-то никто не верил в предсказания братьев Стругацких, потом никто не верил Лукьяненко. Тем не менее мы сейчас видим, что все те вещи, которые были написаны как научная фантастика, потихонечку внедряются в жизнь. Поэтому думаю, что со временем так оно и будет.
— На что можно больше надеяться: на стволовые клетки и 3D-печать или на такие технологии, как имплантация кардиостимулятора?
— Знаете, со стволовыми клетками все сейчас совершенно неоднозначно. Такие исследования проводились в наших крупных кардиологических центрах. И, к сожалению, после внедрения стволовых клеток во время коронарного шунтирования мы получали очень неоднозначный ответ организма, и это не та заветная таблетка, которая нам в данной ситуации поможет. Поэтому эти биоимплантированные приборы, которые помогут дожить до пересадки, разумеется, спасают. Но в будущем, я полагаю, при совокупности всех технологий будет создано что-то более новое — может быть, то, о чем мы пока не знаем.
— Когда нужна пересадка сердца, а когда достаточно заменить какой-то один элемент, подобрать «запчасть»?
— Чаще всего мы сталкиваемся с левожелудочковой недостаточностью. Основная причина ее возникновения — это ишемическая болезнь сердца (есть также дилатационная кардиомиопатия, гипертрофическая кардиомиопатия и другие кардио- и миопатии). И, разумеется, в XXI веке огромное количество центров могут выполнить операцию через кожное вмешательство и вовремя починить коронарные артерии. Тогда дело не дойдет до плачевой ситуации, когда основная насосная функция левого желудочка вызовет выраженную сердечную недостаточность, которую невозможно скомпенсировать даже самыми современными медикаментозными препаратами или другой поддержкой. От этого фактора мы и пляшем. Но если пациент вступает в терминальную стадию сердечной недостаточности, задыхается, находится в бесконечном отеке, то единственным его шансом дожить до пересадки является такого рода прибор.
Надо понимать, что пересадки ждут очень многие. Кстати, хочу отметить, что в нашей стране с этим вопросом все стало совсем неплохо. Я не люблю фарисейство, но, с другой стороны, мне кажется важно и хвалить, когда мы делаем успехи. И по поводу пересадок комплекса сердце — легкие мы делаем большие успехи. Еще несколько лет назад академик С. В. Готье мне говорил, что мы делаем в год от 150 до 200 пересадок — это очень хороший результат.
Что касается кардиологии, у нас все идет неплохо. И это, безусловно, связано с Евгением Чазовым, который был родоначальником современной кардиологии после своего учителя Александра Мясникова. Именно поэтому нас знают во всем мире, постоянно звучат имена Евгения Чазова и Рената Акчурина. Все те прорывные технологии, которые существуют, мы имплементируем и пытаемся развить. И хирургическая школа у нас блестящая.
— Это правда, что после пересадки сердца люди живут недолго? С чем это связано?
— Нельзя сказать, что это так. И что значит «недолго»? Это понятие расхожее. У всех все происходит совершенно по-разному. Надо понимать, что после пересадки сердца пациент может погибнуть от инсульта, от атаки ревматоидного артрита, от гипогликемии и т. д. Далеко не всегда это зависит от пересаженного сердца, но, естественно, есть целый ряд проблем, связанных с реакцией отторжения органа, который решается по сей день с помощью иммуносупрессивной терапии.
Как мы знаем, некоторым людям замена производится неоднократно. Такие прецеденты есть, но стоит это, как вы понимаете, очень дорого. Еще в 2014–2016 годах такого рода девайсы вместе с установкой и услугами стоили порядка $300 000.
— Правда ли, что у обладателей искусственного сердца нет пульса?
— Да, это действительно так. Мы называем это «страшный сон любого кардиолога», который не может найти пульс и выслушать тоны сердца при аускультации, чтобы оценить его состояние. Это связано с особенностью работы прибора: когда насос работает в постоянном режиме, все физиологические тоны и пульсацию мы не видим. На пациенте это абсолютно никак не сказывается, но для многих является удивлением и открытием — даже большим, чем когда у пациента сердце расположено справа.
— Как ведущий программы «Медицина будущего» на канале «Доктор» и врач-кардиолог можете сказать, за какими технологиями будущее? Возможно ли, что замена человеческого сердца станет рутинной медицинской процедурой и на что его в перспективе будут заменять?
— Это очень сложная, крупномасштабная и пока нерешенная проблема. Если говорить про технологии, то, конечно, будущее за молекулярной биологией и за генетикой. Это все исследования, которые ведутся в направлении CRISPR/Cas9, и фундаментальные работы, которые ведут сейчас не просто ученые и врачи, как было принято до этого, а большие команды с использованием в том числе IT-специалистов, физиков, химиков, биологов, практикующих врачей. Именно в таких коллаборациях будут рождаться новые технологии, они уже рождаются — в фармакологии, иммунотерапии, определенных имплантациях. Например, кто бы мог подумать, что мы аортальный клапан будем имплантировать через маленький прокол? Кто бы сказал 30–35 лет назад об этом? А сегодня это стало рутинной практикой.
— Как именно технология редактирования геномов CRISPR/Cas9 может помочь в кардиологии?
— Очень многие заболевания — наследственные. По разным данным, генетической детерминантой обладает от 60% до 80% заболеваний. Если мы будем заранее знать о том, что у пациента может развиться, например, ишемическая болезнь на фоне атеросклероза, то сможем помочь. Как раз сейчас мы обсуждали с коллегами, что с помощью генной модификации можно будет предотвратить атеросклероз. Пока все это не внедрено в жизнь, но я думаю, что буквально 30–40 лет перевернут медицину.
— Количество смертей от сердечных болезней сопоставима со смертностью от онкологии. Можно ли изменить эту печальную статистику и как это сделать?
— Правила на самом деле очень просты. Первое правило для обывателей в XXI веке — слушать профессиональное сообщество и врачей, которые являются проводниками в доказательную медицину. Потому что на просторах интернета можно найти все что угодно. Блогеры ради копеечки расскажут вам про БАДы и другие совершенно чудесные препараты. Многие врачи ангажированы, и, даже если они вещают на центральном телевидении, это вовсе не значит, что они являются специалистами и профессионалами в той или иной области. Слушайте врачей, которых принимает и уважает профессиональное сообщество. Про остальные правила не буду распространяться. Это принципы здорового образа жизни, обязательное обращение к врачам и регулярный чекап.