Скифский «красноармеец» и череп в плацкарте: байки археологов
![](https://naukatv.ru/upload/resize/bestfit/260/146/5b/5b07e7ca1a312ac7c543caaabcda915f6f3c386a.jpg)
15 августа археологи отмечают свой профессиональный праздник. Многие из них прямо сейчас находятся на полевых работах, ведут раскопки и пишут отчеты. Связаться с ними непросто, однако некоторые специалисты откликнулись на нашу просьбу рассказать байку из жизни археолога.
Откуда взялся день археолога?
![](/upload/images/xl/f6/f6f72b46d5c45fe6233892e710523c8911f5f063.jpg)
Профессор Равдоникас любил выпить, но ему было важно, чтобы был официальный повод. Конец 1940-х, середина августа, хочется, но государственных праздников нет, религиозные Равдоникас не признавал, дней рождения у членов экспедиции тоже, как назло, нет. Тогда находчивый Владислав Иосифович высылает в работающие в поле экспедиции телеграммы «Поздравляю Днем археолога». Там полагают, что занимающий пост завкафедрой археологии ЛГУ и заведующего Ленинградским отделением ИИМК в курсе чего-то, о чем другие еще не ведают, и срочно шлют ответные телеграммы. Они вывешиваются в «столовой» лагеря экспедиции, и повод сесть вечером за стол появляется!
От редакции. Есть и другая легенда, рассказанная в одном из интервью академиком РАН Валентином Яниным: «Когда-то, лет 70 назад, еще перед войной, велись в Новгороде раскопки. Ребятам-археологами захотелось праздника. Пришли они к руководителю экспедиции Арциховскому и говорят: «Сегодня большой праздник, надо бы отметить». — «А какой?» — «Да день рождения Буцефала, коня Александра Македонского!» Ну и отметили как полагается. А потом повод забылся, и стал День рождения Буцефала Днем археолога».
Северное сияние над Смоленском
![](/upload/images/xl/a4/a440746fffb9678a795162840e06ae0a0eb83635.jpg)
Моя любимая история — про раскопки в Смоленской экспедиции кафедры археологии МГУ в Гнёздове, которая вела там раскопки с 1949 года. В один из первых сезонов руководитель экспедиции Даниил Антонович Авдусин (фронтовик и молодой сотрудник кафедры) вывез на практику студентов, в числе которых были ставшие впоследствии выдающимися учеными академик Валентин Лаврентьевич Янин и профессор Юлия Леонидовна Щапова. Все они жили в деревне Гнёздово и раскапывали курганы знаменитого Гнёздовского некрополя. Даниилу Антоновичу пришлось уехать в Москву на пару дней по служебным делам. Вернувшись, он услышал от студентов, что они видели северное сияние над Смоленском и окрестными деревнями. Даниил Антонович страшно рассердился и запретил употребление спиртных напитков в экспедиции. Через несколько дней он прочитал заметку в смоленской газете «Рабочий путь» и узнал, что в его отсутствие жители Смоленска действительно наблюдали чрезвычайно редкое в этих широтах явление — полярное сияние. Студенты были реабилитированы и снова могли себе позволить маленькие удовольствия после работы. С тех пор, к сожалению, северное сияние над Смоленском больше не полыхало.
Юные археологи заваривают чай
![](/upload/images/xl/1d/1d38f9814eb9f364e5c807967e63e87e9a27ecc9.jpg)
Большинство археологических баек связаны не с процессом раскопок. Там по возможности мы стараемся избегать нештатных ситуаций — они не на пользу исследованиям. Байки получаются из полевого быта археологов.
Одну могу рассказать. В 1988 году еще подростком-школьником я поехал в свою первую экспедицию. Все вокруг маститые археологи, нужны на раскопе каждый день. В результате в лагере дежурить оставляли по очереди только меня и моего ровесника. С непривычки за день набегаешься: дрова с костром, посуда и т. д. Под вечер уже никакой. А начальник у нас — Александр Юрьевич Рогачев — был большим любителем и ценителем чая и кофе. Однажды вечером в мое дежурство попросил: «Илья, завари-ка мне чаю». Было темно, но я заварил. Он попил, языком поцокал и говорит: «Да, в этом что-то есть...» А утром выяснилось, что и вправду было. Заваривая чай в темноте, я случайно уронил в чайник старую засаленную и прокопченную прихватку при заварке и сам не заметил.
Фанагорийские игры
![](/upload/images/xl/68/681190f0e1d8f16f1983d15cbcfec9c9792f5a9f.jpg)
В 1975 году возникла идея проведения Фанагорийских игр, сокращенно Фигры. Это были такие спортивно-археологические соревнования. Среди конкурсов был бег на вершину холма с находками, выкапывание ямы определенного размера на время, бросание находки в корзину с определенного расстояния. Я как керамистка участвовала в конкурсе керамисток.
Мы должны были с завязанными глазами достать находку из корзины и определить, что это за фрагмент керамики: венчик, донышко или ручка. Иногда даже удавалось атрибутировать место происхождения изделия — у сосудов из причерноморских колоний глина более грубая, чем у сосудов со средиземноморских островов.
Байки с полей
![](https://naukatv.ru/upload/images/xl/f6/f6f72b46d5c45fe6233892e710523c8911f5f063.jpg)
***
Диалог начальницы и практиканта за завтраком в экспедиционной столовой:
— Если бы вы встали, как я просила, в 5 утра, мы бы уже начали работу на раскопе!
— А если бы мы встали в 2 часа ночи, мы бы уже обедали.
***
Раскопки неолитической стоянки на Смоленщине. Работы на раскопе невпроворот, сезон кончается, деньги тоже, надвигается циклон с дождями, слой не добран. В самый неподходящий момент над бровкой вырисовывается силуэт местной бабули:
— Не там копаете, сынки!
— А где надо-то?
— Наполеона, небось, знаете?
— Ну кто ж Наполеона-то не знает! — недовольно отвечает начальник экспедиции.
— Так чего он, Наполеон ентот, дурак был?
— Нет, бабушка, не дурак...
— Вот и я говорю, не дурак! Кажут, что золото свое он в речке утопил. Так то неправда! А знающие люди сказывают: он его в курган зарыл. Во! Не верите, а? А тот курган прям за селом нашим стоит! И дядя евонный в том кургане похоронен!
— Чей дядя? — удивленно спрашивает начальник.
— Наполеона! — сообщает бабушка, — Да вон, вторая хата от края, тама он и жил! Его еще прадед мой помнил, и дед помнил. Детишек он учил. И фамилия у него нерусская была...
Пауза. Все на раскопе замерли, затаив дыхание.
— Шапиро!
***
Напоследок история, рассказанная мне археологом А. М. Обломским.
Раскопки в Белгородской области. В лагерь экспедиции входит делегация, состоящая из официальных местных лиц: предколхоза, предсельсовета, парторга. Из пространного обращения следует: сегодня на селе состоится перезахоронение останков неизвестного героя Гражданской войны, бойца Красной армии. И потому членов экспедиции — в большинстве своем москвичей и киевлян — просят уважить сельский сход «столичным присутствием». Недолгое обсуждение в кругу экспедиционного «офицерства» привело к единодушному решению: надо идти, тем паче что в честь события могут «отвалить» небогатой экспедиции дешевого мяса и овощей в колхозном правлении. И вот стоят археологи в толпе селян. Обелиск со звездой, гроб, кумачом обитый, пионеры в красных галстуках салют отдают. Интересуются у соседа по толпе: как бедолагу того, чьи кости в гробу лежат, нашли?
— Погреб рыли на пригорке да нашли.
— А как узнали, что боец? Были вещи какие при нем?
— Дык с саблей же его нашли! Вся поржавела сабля-то…
— Где сабля? — живо интересуется начальник экспедиции.
— Вчерась в школьный музей отдали.
Гонец, отправленный в школу, возвращается минут через десять возбужденный и шепотом сообщает:
— Скифский меч-акинак!
Начальник экспедиции продолжает сбор информации:
— А как узнали, что это красноармеец был?
— Да он же весь красный был, наверно, от знамени которым накрыли...
Так и похоронили скифа — Красной армии бойца.
Экспедиционный кот
![](/upload/images/xl/2c/2c0fdfabad3417d665da739ffa7a4e29293e3613.jpg)
В экспедиции я обычно беру кота. Утром перед палаткой — несколько мышей, полевок и бурундук... придушены. Зачем бурундук-то, спрашиваю котэ? А он пожимает хвостом, и мы идем варить кофе.
Кот Черчилль — полуодичалый лесной зверь. Когда он приезжал в город, то разгонял котов и собак. В экспедициях Черри матерел от сезона к сезону, ловил полевок, бурундуков, носил к палатке птиц и прочую живность. Вот, мол, смотри, хозяин, я принес нам поесть, я молодец!
Выросший среди палаток и рюкзаков, он имел особенный фетиш. При виде множества рюкзаков у кота загорались глаза и он неистово их метил. На третий или четвертый год приключений Черри на археологических раскопках случилась одна история. Раскоп был в паре сотен метров от лагеря, и я услышал возглас: «Слава, вокруг твоей палатки кружит зверюга, то ли росомаха, то ли соболь…» Схватив штыки, мы с друзьями понеслись к палатке. Видимо, шумом спугнули кружившего зверя, но палатка была вся располосована от верха до низа. Залез внутрь, а там кот с округленными глазами... При виде меня успокоился. Но исчез бесследно через день.
На обеде и после раскопок я ходил и кричал: «Черри!», но никаких результатов. Поговаривали, что и соболь с росомахой могли забрать. Увидели рысь — мол, с рысью связался, и покатилось по скользкой кошачьей тропе. Вскоре мне нужно было уехать в другую экспедицию. Вздохнув, я оставил переноску и десятиметровую шлейку: «Если придет, будет в чем перевезти, а раз нет, то и эти вещи мне уже не нужны».
Я был в городе около недели и уже оплакивал кота, как вдруг раздался звонок. В трубке радостно сообщали, что кот пришел — весь в смоле и налипшей хвое, сидит злой на месте моей палатки и никого не подпускает, скалит зубы и шипит, что делать? Я был так рад, так рад! В итоге он сдался только одной девушке из всего отряда. Она его умывала и кормила до окончания экспедиции. Кот был привязан к дереву на длинной шлейке вблизи раскопа, когда все работали. Он демонстративно выпутывался из нее и гордо шел по отвалу в лес. Ребята срывались с раскопа, цепью захватывали его и сажали опять в шлейку — до следующего раза, рассуждая: мол, упустить кота теперь нельзя, что Славе скажем?
По дороге ко мне из сибирской тайги Черчиллю пришлось вытерпеть переезды на автобусе. Он орал благим матом почти всю поездку и успокоился, только когда я его взял на руки на вокзале. После этого кот бегал за мной как собака. Я люблю его. Чип и международный ветеринарный паспорт появился у Черри даже раньше, чем у меня загран.
Медведь в поезде
![](/upload/images/xl/51/51c6387c22edba6d0609439d57e8de99522823b6.jpg)
В самом конце 1990-х годов в одной из пещер Южного Урала в культурном слое я обнаружил, кроме типичных находок, целый череп пещерного медведя. Состояние его сохранности было вполне приемлемым, но перед перевозкой в Москву стало очевидно, что череп необходимо достаточно жестко зафиксировать. К счастью, у друзей оказался под рукой чехол от швейной машинки, в который и была со всеми предосторожностями помещена редкая находка.
Поездку в плацкартном вагоне с двумя рюкзаками и чехлом от швейной машинки описывать не буду. Скажу только, что поезд шел из одной соседней страны. Вещей у меня было меньше всех, и милиция, занятая поиском запрещенного груза у пассажиров, путешествующих с конечной станции, на меня до поры до времени внимания не обращала. Ночью же разбудили светом фонарика и попросили документы. В руки проверяющих перекочевал паспорт, университетское удостоверение и разрешение на проведение археологических исследований — открытый лист. Поэтому и особых вопросов к содержанию рюкзаков не последовало.
Камнем преткновения оказалось третье место багажа. Сначала практически немое удивление вызвало сообщение о том, что чехол из-под швейной машинки мой. На вопрос о содержимом чехла, конечно, я ответил честно — череп пещерного медведя. Воцарилась звенящая плацкартная тишина. Мегатонное недоверие проступило на лицах проверяющих и было видно даже в темноте. Естественно, последовало предложение предъявить череп. Однако, как мы помним, абсолютная фиксация его была настолько важным условием перевозки, что я не предусмотрел абстрактную необходимость раскрытия чехла в пути. О чем и сообщил милиционерам, правда, достаточно односложно — нельзя, мол, сохранность не позволяет его демонстрировать. К огромному моему удивлению и удивлению разбуженных соседей, оторопевшая милиция тихо исчезла.
И тут раздался громкий хохот и гогот окружавших меня людей. «Надо же, как ловко, да спросонья такое выдал — череп... медведя... пещерного!» И дальше то, чего я совсем не ожидал: «Колись, чего везешь, показывай!» И вот тут я растерялся, поскольку точно знал, что в чехле именно то, о чем и сказал, но доставать череп, несмотря на все дальнейшие уговоры, отказывался. Оскорбленные моим недоверием, всю первую половину следующего дня соседи по вагону со мной практически не разговаривали, но после скука долгой дороги в пассажирском поезде взяла свое и общение вернулось в прежнюю колею. И лишь иногда кто-то, похохатывая, вспоминал: череп пещерного медведя, надо же такое придумать... Позже в московском метро при перевозке этого черепа палеозоологам представители правоохранительных органов снова проявили к нему интерес, но это уже совсем другая история.
Напоследок прочтите байку от мэтра — крупнейшего специалиста по новгородским берестяным грамотам. Эту историю нам прислала супруга покойного археолога — профессор кафедры археологии исторического факультета МГУ им. Ломоносова Елена Александровна Рыбина. Она составила и издала книгу воспоминаний В. Л. Янина «О себе и о других» в 2021 году.
Роман с экстрасенсами
![](/upload/images/xl/bf/bf2f36d2ee93a561899376245274f1ffa1df9b12.jpg)
По настоятельной рекомендации Анатолия Николаевича Кирпичникова я пригласил к сотрудничеству группу лозоходцев во главе с геологом профессором Олейниковым из Ленинграда. Мое задание состояло в поиске сохранившихся под землей фундаментов каменной церкви Василия Парийского, разобранной в XVIII веке. Указав им примерный участок поисков, я выслушал законный вопрос: «А откуда вы знаете, что она была именно на этом участке?» — «Из старинных планов Новгорода». — «Пожалуйста, покажите нам эти планы!» — «Демонстрация планов в условия задания не входит. Я проверяю возможности вашей, а не какой-либо иной методики!» Молодые люди побегали со своими проволочными рамочками и нарисовали мне рядом с проезжей частью улицы план церкви с абсидой и со всем прочим, что полагается. «Спасибо! — говорю. — Только вот что: я вижу, что церковь находится как раз под линиями современных коммуникаций. Нарисуйте мне, пожалуйста, место контрольной траншеи, чтобы нам не напороться на высоковольтный провод или, не дай бог, на ВЧ обкома». — «Это очень просто, — говорят мне. — Мы легко отличаем воду от газа и от электричества!» Нарисовали. Поставил я студентов рыть траншею. Часа через три прихожу поинтересоваться, как обстоят дела. Вижу: мои студенты сидят на борту траншеи, свесив в нее ноги, и весело смеются, а экстрасенсы грустят в сторонке. Подошел посмотреть, чему одни радуются, а другие печалятся. Вижу — на дне траншеи лежит, как толстенный удав, высоковольтный провод, а никаких следов церковных фундаментов вовсе не имеется. Этим мой роман с экстрасенсами полностью исчерпался и уже никогда больше не возобновлялся.