Почему мы коллекционируем?
Тяга к вещам — древний животный инстинкт
Как показывают исторические исследования, приобретение и сохранение предметов было частью поведения людей со времен самых первых человеческих сообществ. Эта черта обнаруживается даже 130 000 лет назад у ископаемого вида людей. Неандертальцы, которых еще недавно ученые представляли глупыми и грубыми дикарями с дубинами, имели эстетические чувства и неожиданные порывы: они коллекционировали орлиные когти, раковины и необычные камни, что подтверждают археологические раскопки.
Но хотя тяга к собиранию очень распространена среди людей, ученым по-прежнему мало известно о том, что именно побуждает людей коллекционировать те или иные вещи. Есть мнение, что это такой же инстинкт, как пищеварительный и хватательный рефлекс. Об этом сто лет назад заявил знаменитый русский физиолог Иван Петрович Павлов в работе «Рефлекс цели».
«Анализ деятельности животных и людей приводит меня к заключению, что между рефлексами должен быть установлен особый рефлекс, рефлекс цели — стремление к обладанию определенным раздражающим предметом», — писал Павлов в 1916 году.
Создатель науки о высшей нервной деятельности утверждал, что коллекционерство существует и у животных. И современные ученые с ним солидарны. Биологи подсчитали, что около 70 видов представителей фауны склонны к накоплениям — правда, в основном это касается пищи и связано с выживанием. Исследования накопительского поведения у грызунов показали, что тягой к собирательству управляют определенные примитивные структуры, таящиеся глубоко в мозгу.
Но у человека есть удивительное отличие — он имеет цель, и, как полагал Павлов, именно это делает нашу жизнь осмысленной. «Человеческая жизнь состоит в преследовании всевозможных целей: высоких, низких, важных, пустых и т. д., причем применяются все степени человеческой энергии… Наоборот, жизнь перестает привязывать к себе, как только исчезает цель. Разве мы не читаем весьма часто в записках, оставляемых самоубийцами, что они прекращают жизнь потому, что она бесцельна», — рассуждал в своей заметке нобелевский лауреат по физике и медицине.
Одной из самых чистых и типичных форм рефлекса цели Павлов считал страсть к коллекционированию — «стремление собрать части или единицы большого целого или огромного собрания, обыкновенно остающиеся недостижимыми». Ученый отмечал, что «коллекционерство является особенно частым в детском возрасте, в котором основные нервные деятельности проявляются, конечно, наиболее отчетливо, еще не прикрытые индивидуальной работой и шаблонами жизни». О том, что коллекционером управляет именно инстинкт, подобный пищевому или хватательному рефлексу, по мнению физиолога, говорит тот факт, что люди часто собирают «совершенно пустые, ничтожные вещи, которые решительно не представляют никакой ценности ни с какой другой точки зрения, кроме единственной, коллекционерской, как пункт влечения». При этом они тратят энергию, время и подчас немалые средства, чтобы составить свою коллекцию.
Одна из форм коллекционирования, которыми увлечены люди, — это собирание денег, недвижимости, предметов роскоши, что не всегда приносит им счастье. «Разве мы не читаем часто в газетах о скупцах — коллекционерах денег, о том, что они среди денег умирают одинокими, в грязи, холоде и голоде, ненавидимые и презираемые их окружающими и даже близкими? Сопоставляя все это, необходимо прийти к заключению, что это есть темное, первичное, неодолимое влечение, инстинкт, или рефлекс, — писал Павлов. — И всякий коллекционер… сознает отчетливо, что его так же непосредственно влечет к следующему номеру его коллекции, как после известного промежутка в еде влечет к новому куску пищи».
Иван Павлов хорошо знал, о чем он говорит, ведь он и сам был страстным коллекционером: собирал жуков и бабочек, растения, книги, марки и произведения русской живописи. Лингвист Исаак Розенталь пересказывал слова Павлова из беседы 1928 года: «Первое мое коллекционирование началось с бабочек и растений. Следующим было коллекционирование марок и картин. И наконец, вся страсть перешла к науке… И теперь я не могу равнодушно пройти мимо растения или бабочки, в особенности мне хорошо знакомых, чтобы не подержать в руках, не рассмотреть со всех сторон, не погладить, не полюбоваться. И все это вызывает у меня приятное впечатление».
Спустя 100 лет американские специалисты вторят русскому ученому и называют коллекционирование древним инстинктом. «Мы знаем, что наша жизнь неразрывно связана с вещами, и самые ранние археологические записи показывают, что владение объектами — это универсальное явление, существовавшее во времени, культурах и людях», — говорит об этом феномене Киара Тимпано, профессор психологии Колледжа искусств и наук Университета Майами.
Патологическое накопительство — результат повреждения мозга
По сравнению с животными люди ведут себя довольно необычно. Ведь они собирают не только то, что обеспечит им выживание в трудные времена (предметы искусства, марки, монеты), но и бессмысленные статуэтки, магниты из путешествий, колокольчики, афиши, а кто-то — даже живых кошек. Очевидно, что у человека есть какая-то более высокая структура, которая модулирует накопительный драйв, говорят исследователи этого феномена.
Психологам очевидно, что все начинается еще в глубоком детстве. Даже беспомощный младенец, который еще не умеет ползать и переворачиваться, стремится схватить желанный объект и плачет, если это не получается сделать. Подрастая, он уносит любимые игрушки в постель, и этот контроль над своей «собственностью» приносит ему чувство безопасности. Почти все дети подвержены коллекционированию, чем так легко пользуются маркетологи в сетевых магазинах, выдавая за покупки разноцветные куски пластмассы в виде яиц, прилипал, скрепышей и т. д. Словом, вы и не заметите, как и сами станете коллекционером бесполезных вещей. Но где же скрывается причина этой страсти?
Только в XXI веке, благодаря развитию медицинских технологий, удалось выяснить, что за коллекционирование у человека, как и у животных, отвечает определенная область мозга. В рамках одного из исследований медики искали причину патологического собирательства, которое ярко персонализировал Николай Гоголь в образе Плюшкина в «Мертвых душах». Подобное поведение исследователи-неврологи из США наблюдали у пациентов после травмы головного мозга: больные заполняли свои дома огромным количеством бесполезных предметов, включая ненужную почту и сломанную бытовую технику. Дальнейшего интереса к собранным предметам они не проявляли, но активно противились любым попыткам родственников выбросить их «коллекцию».
Ученые проверили мозг пациентов с помощью МРТ и сравнили с «эталоном» — мозгом здорового человека. Оказалось, что для патологических «коллекционеров» характерны повреждения части лобных долей коры головного мозга, особенно с правой стороны. Неврологи пришли к выводу: примитивное стремление к собирательству от природы свойственно людям, но обычно контролируется правой медиальной префронтальной корой. Если эта зона повреждена, то «коллекция» может выйти из-под контроля.
«Это открытие проливает некоторый свет на повсеместное, почти универсальное поведение человека, о котором мы действительно мало знаем, и мы можем использовать это как трамплин для размышлений о нормальном поведении коллекционеров», — заявили ученые.
Ненормальное собирательное поведение может возникнуть также при ряде заболеваний, таких как обсессивно-компульсивное расстройство, шизофрения, синдром Туретта и некоторые виды деменции. Но ученые пока не знают, где именно скрывается поломка и как ее вылечить.
Современные психологи выделяют несколько мотивов коллекционирования. Одним людям собирательство приносит удовольствие как процесс и удовлетворяет их природный азарт, который наши древние предки реализовали бы на охоте и рыбалке. Для других коллекционирование — это способ познания мира, научный интерес. Третьи получают от этого эстетическое удовольствие. Четвертые скупают однотипные предметы ради статуса, престижа или общения в кругу единомышленников.
Немецкие философы Зигмунд Фрейд и Гуго Мюнстерберг видели в коллекционировании компенсирующее поведение. «Когда старая дева заводит собачку, а старый холостяк коллекционирует статуэтки, то таким образом первая компенсирует отсутствие супружеской жизни, а второй создает иллюзию многочисленных любовных побед. Все коллекционеры — своего рода дон жуаны», — считал Фрейд. Основоположник аналитической психологии Карл Юнг был убежден, что страсть к коллекционированию восходит к древнему поведению наших предков, которые ради выживания собирали орехи и ягоды. Со временем этот архетип закрепился в нашем коллективном бессознательном, и теперь мы все хоть что-то да коллекционируем.
«Коллекционер может сделаться посмешищем, преступником, может подавить свои основные потребности, все ради его собираний», — писал о крайней степени этого инстинкта Иван Павлов. И действительно, рефлекс цели бывает настолько силен в людях, что современные коллекционеры денег и недвижимости нередко теряют из-за него высокую должность, репутацию и свободу, не в силах контролировать свою тягу к накопительству.
